В Восточной Африке эти очаровательные создания с чёрными грустными мордашками встречаются путешественникам чаще других животных. Они везде: в парковой саванне, в лесу, на берегу океана, в отелях, в зоопарках. Это конечно же саванновые, или зелёные, мартышки, самые интересные и весёлые из рода мартышек. Но даже такая наполненность ими жизненного пространства никак не приближает нас к познанию тайн их жизни. О том, как мартышки существуют в природе, известно крайне мало.

Рассказывает кандидат биологических наук Василий КЛИМОВ.

Мне пришлось наблюдать зелёных мартышек в разных условиях, в основном в дикой природе. В Африке их более 20 подвидов, и обитают они там на огром­ной территории — от южной границы Сахары до южной оконечности континента. Мартышки, о которых я хочу рассказать, относятся к восточноафриканским гриветкам (Cercopithecus aethiops) и верветкам (Cercopithecus pygeruthrus). Размером они чуть больше кошки, спина оливкового цвета, живот белый, а чёрная мордочка обрамлена белой опушкой и бакенбардами, что придаёт им важный и в то же время уморительный вид. Характер у них лёгкий, весёлый и где-то бесшабашный.

Зелёные мартышки, не­сомненно, дети лесов. У них фантастическая координа­ция, гибкость и ловкость. Че­тыре конечности (строение нижних повторяет строение верхних) позволяют чув­ствовать себя в гуще ветвей тропического леса как дома. День они проводят в поисках пищи в саванне или в город­ской черте возле отелей и свалок, а на ночь прячутся в гуще ветвей огромных пло­довых деревьев — сикомор.

Жизнь мартышки прово­дят по большей части сидя или в движении — ходят на четырёх конечностях или «летают» с ветки на ветку. Основные стимулы, застав­ляющие мартышек действо­вать, — конкурентная борьба за пропитание, за место на возвышенности, за по­ложение в группе, за право воспитывать детёнышей, а также борьба с хищниками, палящим солнцем и пара­зитами.

Я наблюдал за жизнью зелёных мартышек в одном из африканских заповедни­ков. Семья обитала в боль­шом вольере, отделённом от остального мира сетча­тым забором. Она состояла из трёх взрослых — отец с матерью и старший сын — и детей — две годовалые дочери и новорождённый сынишка. Глава семейства по имени Ришар характером спокойный, неторопливый и величественный. Свою су­пругу, застенчивую Зизи, он никогда не обижал, бывало даже снисходил до общения с нею и с новорождённым по имени Сим. Взрослый сын Пьер был предоставлен сам себе, а дочери, Мими и Коко, в основном вертелись вокруг матери.

Основные баталии раз­ворачивались между до­мочадцами вокруг корма и всего того, что может быть съедено. На шкурку от банана все реагировали негативно: отшвыривали её в сторону, считая, види­мо, себя обманутыми. Лимон, завёрнутый в марлю, Мими долго разворачивала маленькими пальчиками, потом пробовала на вкус и отбрасывала с миной яв­ного отвращения. Такая же участь ждала и грейпфрут. Дети играли им «в футбол», гоняя по земле. Помню, Ришар, повертев «в руках» чёрствую корку от булки, сунул её в лужу, размочил, а потом спокойно съел. В другой раз сестры, получив подгоревший хлеб, начали по кусочкам отковыривать горелые корки и выбрасы­вать их.

В отличие от павианов у зелёных мартышек нет жёсткого диктата родите­лей. Я наблюдал, как члены семьи брали протянутый им корм, а Ришар не противо­действовал этому и не вы­рывал кусок у детей изо рта. Получив банан, Мими или Коко стремились уединить­ся. Очищали банан от кожуры и постепенно съедали. Я видел, как мартышки про­сили отца отдать им лакомый кусочек. Они тянулись к его рту лапками и губами. Это трогательное зрелище ино­гда заканчивалось настоя­щим самопожертвованием, столь невероятным в среде обезьян. Как-то Ришар отдал банан дочке, а та поделилась с сестрой кусочком банана! У других приматов такое про­сто невозможно.

Центром притяжения в се­мье была мать с новорождён­ным детёнышем, который всё время висел на её животе, крепко держась за шерсть. Свой «крест» обезьяньи мате­ри, ввиду отсутствия бабушек и яслей, носят на себе около полугода. Когда Зизи пере­мещается по земле, она одной рукой поддерживает Сима, так что получается, что идёт она на трёх ногах. Несколько раз ви­дел, как мать перескакивала с ветки на ветку с помощью всех четырёх конечностей, а Сим сам держался на её животе. Когда Зизи сидела спокойно, малыш присасывался к груди. Всего у мартышек два соска, расположенных почти посре­дине живота. Мать тщательно обследовала шёрстку своего дитя, перебирая её пальца­ми. Вокруг них кружилась вся семья. Дети время от времени стремились подойти к Зизи, пообщаться с ней и с Симом. Они рвались потрогать ма­лыша, но мать закрывала его телом, и тогда старшие дети начинали что-то выбирать в её шерсти. К ним присоединял­ся отец, и вот уже вся семья сидела рядком и выкусывала друг у друга из шерсти то ли кристаллики соли, то ли блох, но главное, что дело устраивало всех и они могли заниматься им очень долго. Зоологи называют это занятие грумингом. Он способствует налаживанию дружеских свя­зей , у обезьян это важная часть их социальной жизни. Парами, тройками, четвёрками они неустанно вычищают шерсть друг у друга.

Зачастую груминг под­талкивает мартышек к об­следованию гениталий, но мартышек отличает то, что они не спариваются, когда им заблагорассудится. Эти моменты определяет физио­логия животных — созрева­ние яйцеклеток. Тогда самка сама подставляется самцу, пригнув голову к земле. Зизи выбирала «для любви» только Ришара, считая всех осталь­ных недостойными. К малышу Ришар относился индиффе­рентно, не считая его объек­том, достойным своего вре­мени и внимания. Большую часть времени он искал корм или отдыхал, философски поглядывая вдаль. Казалось, для полной гармонии ему не хватало только газеты.

Сестёр Мими и Коко, как будущих женщин, притяги­вало к малышу как магнитом. Они стремились потрогать его, погладить или хотя бы пососать его ухо — большое, розовое, оттопыренное. Се­стры пытались взять Сима на руки, прижать к себе и, как только представлялся удобный момент, похитить. Несколько раз Мими и Коко утаскивали его. Поскольку малыш отчаянно сопротив­лялся, верещал и выскаль­зывал, конечно же он ока­зывался у них в руках вверх ногами. Сообщницы на ходу старались перехватить его поудобнее, но им мешали торчащий хвост малыша и дёргающиеся ножки. Мать, обнаружив пропажу, броса­лась в погоню и отнимала у дочерей своё сокровище.

Когда Зизи поглощала еду, то ослабляла своё ма­теринское внимание и Сим на какое-то время оставался предоставленным сам себе. Ему надоедало висеть на животе матери. Сим тихо сползал на землю и стремил­ся обследовать траву, листья, ветки. Как и все дети, он тянул их в рот. А однажды я видел, как Сим слез с живота Зизи, пробрался мимо её ноги и хотел забраться ей на спину. Это была попытка «оседлать» мать. В процессе взросления он ещё долго будет ездить на ней верхом, подобно заправ­скому всаднику.

Самым непонятным для меня оставался Пьер. Он жил как бы на отшибе, особо ни с кем не дружил. Отец его силь­но не обижал, как это бывает, например, у павианов. Он просто его не замечал. Хотя однажды на моих глазах Ри­шар задал сыну трёпку, пова­лив на землю, а тот верещал и отбивался всеми четырьмя конечностями. Главное, чем мне запомнился Пьер, было его восхитительное сальто-мортале, которое он раз за разом проделывал, отталки­ваясь от небольшой стенки, к которой была прикреплена сетка. Что он этим выражал — восторг от полноты жизни или решал жизненный кон­фликт, я не успел понять, но то, что он был очень одинок, я почувствовал.

В то же время Мими и Коко связывала нежная дружба, и они много времени проводили вместе, тихо воркуя и занимаясь шерстью друг друга.

Наблюдая за жизнью групп мартышек на определён­ной территории, можно за­метить, что их интересуют некие «центровые» точки ландшафта. Это могут быть сухое дерево, большой пень. камень и другие наиболее выгодные точки обзора и контроля за обстановкой. Мартышки, претендующие на лидерство, стараются занять именно их. На какие только ухищрения они не идут, чтобы обмануть остальных и водрузиться на заветном «троне». В конце концов дело заканчивается банальной дракой и навер­ху оказывается вожак. По­скольку он не может сидеть там постоянно (ему нужно питаться, наводить порядок, «обламывать» непокорных и т.д.). то в его отсутствие за «трон» сражаются «лично­сти» более низких рангов.

Теперь о конфликтах и агрессии. Их гораздо меньше, чем. например, у павианов, а главным источником напряжённости всегда становится вожак, хотя держится он гораз­до демократичнее, чем у дру­гих приматов. Большая часть конфликтов провоцируется живым характером мартышек, самозабвенно таскающих друг друга «за волосы» в гуще вет­вей или в траве.

Одна из основных состав­ляющих жизни зелёных мар­тышек — полёты. Как вос­хитительно эти «акробаты» летают меж ветвей деревьев, продолжая «разборки», на­чатые на земле. Нередко я на­блюдал, как в игре или драке пара мартышек висит и дёрга­ется в воздухе, сцепив задние конечности в «замке».

Одна из главных слабостей мартышек — мусорные бач­ки. Их они не могут обойти стороной. Неисследованные вызывают у мартышек не­поддельный восторг, и они яростно расправляются с мусором, выкидывая его на­ружу. Мартышками движет не столько голод, сколько их неуёмное любопытство и ин­терес ко всему новому. Отхо­ды же нашей цивилизации их буквально завораживают.

Вспоминается, как однаж­ды в Танзании мы заехали на стоянку пообедать после целого дня езды по просто­рам Серенгети. Как только мы разложили провизию на каменных столах, нас сразу обступили верветки, сидев­шие до этого на крышах на­весов, деревьях и кустах. Они лезли на столы, просили еду и даже пытались её отнять. На их подвижных чёрных «личиках» мелькали попере­менно надежда, просьба и страх. Мартышки мгновенно оценивали ситуацию, но при этом старались не встре­чаться со мной взглядом. Я понял, что они боялись и обходили стороной мужчин.

Но не женщин. Стоило мне на минуту отойти в сторону, как молодая мартышка вскочила на стол, ухватила коробку с едой моей спутницы и за­просто отняла её. Та подняла крик, а я мгновенно восста­новил справедливость. По­няв, что здесь особо ничем не поживиться, мартышки решили учинить настоящий разбой. Они накинулись на баки с мусором, вскрыли их и раскидали содержимое по полянке, выражая свой протест. Один из охранни­ков стоянки схватил палку и кинулся в атаку на обезьян, что заставило тех момен­тально попрыгать на деревья и навесы. Одна мартышка с дочкой, висящей на её животе, пулей взлетела на крышу и оттуда принялась передразнивать людей, сто­ящих внизу, показывая, как мало она нас уважает и даже больше — презирает!

Вообще, любопытство обе­зьян вошло в пословицы. Их стремление исследовать всё и вся я однажды испытал на себе. Потеряв бдительность, я слишком приблизился к мартышкам, и тут же одна из них сорвала с меня очки. Я с огромным трудом отнял у неё добычу, погнув при этом обе дужки. Мартышки долго, с глубокомысленным видом, рассматривали мою оптику и играли с другими предме­тами, попавшими к ним, на­пример со шваброй, которую служитель забыл в вольере. Предмет вызвал чрезвычай­но большой интерес всей семьи и долго удерживал её внимание. При этом самцы старались схватить швабру за палку и унести её прочь, держась на двух ногах, самки же тащили в свою сторону нижнюю часть, пробуя её «на зуб».

Предметы, попадающие мартышкам в руки, застав­ляют их вставать автомати­чески на две ноги. Вот где, как мне думается, заложены истоки нашей с вами «двуно-гости». В её основе — инте­рес к окружающему миру и стремление к единоличному владению его ценностями!

Василий КЛИМОВ
фото автора.